В Нерюнгри ушел из жизни Сергей Кудияров — художник, писатель, поэт, путешественник. Человек очень необычный, обладавший уникальным талантом и своим собственным отношением к нашему сложному и противоречивому миру. Его творчество было очень разносторонним.
Сергей Леонидович Кудияров — человек непростой судьбы. Он родился 20 ноября 1964 года в поселке Быстрый Исток Свердловской области.
«С того момента, как я себя помню, до окончания школы, в 1982 году, воспитывался в детском доме Нижнего Тагила. До призыва в армию, в апреле 1983 года, работал на Нижнетагильском металлургическом комбинате токарем. В августе 1984 года по состоянию здоровья был коммисован из армии и снова стал работать на НТМК», — рассказывал о себе Сергей Кудияров.
Жизнь была непростая. По его собственным словам, чтобы не спиться, бывший токарь занялся резьбой по дереву, элементарными навыками которой обладал.
До декабря 1987 года, Сергей бродяжничал, скитался в поисках «родины» и самого себя. В конце того же 1987 года приехал в Нерюнгри, где прожил 31 год — до конца своей жизни.
Весной 1993 года Сергей Кудияров начал писать стихи. За четверть века поэтического творчества издал за свой счёт шесть книг ограниченным тиражом. Это четыре сборника стихотворений («Поэт и женщина», «Чёрное солнце», «Я нашёл своё место во вселенной», «Некстати муза посетила»), сборник рассказов «Шутка» и повесть «Ясак для полевой мыши».
Осенью 1994 года Сергей начал рисовать. У него есть абстрактные рисунки, картины, выполненные карандашом.
В 1997 году начал писать прозу. В 1998 году попытался поступить в Московский литературный институт, но там не понравилась автобиография, честно рассказанная Сергеем Кудияровым.
«С детства я много читал, запоминал. Учился хорошо, рос в приюте. Детством своим доволен — были друзья, крыша над головой. С детства стихов не читал и систему образования не приемлю — не учат мыслить, что-то делать руками. Пишу в разных жанрах — стихи, проза. Пишу разнопланово — что вижу, то пою. Не затрагиваю политику. Свободный художник сюрреалист — выполняю работы в жанре абстрактной миниатюры, абстрактно-графического рисунка. Работаю с деревом, костью. Основная творческая идея — отражение, как в зеркале окружающего мира»,– рассказывал Сергей Кудияров.
Официально учиться ему нигде не пришлось. «Моя профессия — вольный художник. Профессионального образования не имею, но умею все делать руками — шить, вязать, кроить, столярничать и так далее. Писать начал в 28 лет. Что спровоцировало творческий порыв? Думаю, последствия шокового взрыва, попытка суицида. «Всем сказкам красивым приходит конец. И нет ни принцев, ни принцесс. И кто-то хитрый утащил венец, оставив черный мрачный лес…». Количество своих произведений не считал. Публиковался в «Индустрии Севера», благодаря редактору Людмиле Смирновой, в газете «Эхо Столицы». Как поэт сформировался благодаря Людмиле Носковой — нерюнгринскому автору, филологу. Часто приходил к ней домой, читал свои стихи, получал положительные или отрицательные отзывы. Любимые поэты — Хименес, Ян Рыбович, Мисаковский, Бодлер, Блейк. Это те поэты, где чувствуется личность. Осип Мандельштам — без позолоты пишет, без фальши», — рассказывал Сергей Кудияров.
Жил в Нерюнгри, но чего-то постоянно не хватало. Потому, то и дело, срывался с места, отправлялся в путь. При этом ходил по стране исключительно пешком.
Летом 1999 года неугомонный житель Нерюнгри, к явному неудовольствию правоохранительных органов, снова отправился бродяжничать по России. Совершил поход от Нерюнгри до Оренбурга, пройдя пешком более тысячи километров за семь месяцев. В другой раз Сергей прошел 600 километров за 20 дней по дороге между Москвой и Абаканом. В конце путешествий, без денег и без документов, автостопом возвращался в Нерюнгри.
Постепенно «склонность к бродяжничеству» приняла более цивилизованную форму. Первый раз на север из Нерюнгри Сергей Кудияров пошел пешком летом 2005 года. с рюкзаком, то есть практически налегке, прошел Хатыми, Нимныр, Алдан, и, не дойдя немного до Томмота, путешествие прекратил. Итог – 312 километров.
Второй раз пошел в 2009 году, с тележкой — первой по счету. Прошел 776 километров до Нижнего Бестяха плюс еще 130 километров, остановившись за 30 километров до Чурапчи. Итого – 906 километров.
Третий поход в сторону Магадана — 2010 год. Добрался-таки со второй тележкой до Чурапчи, но тележка в итоге развалилась, начались проливные дожди, дорогу (или то, что ею называется) размыло, и поход был прерван. Пройдено 952 километра.
Летом 2011 года для разнообразия сходил на юг. В ту сторону хотя бы дороги есть. В итоге за 71 день успешно преодолел 2 300 километров от Нерюнгри до Владивостока. Обратно приехал на поезде.
В 2012 году снова рванул на север. Пошел налегке — с рюкзаком, без тележки и даже вместо обычной двухместной палатки взял обыкновенный тент. До Нижнего Бестяха не дошел 130 километров. Итого – 646 километров.
При этом самое потрясающее то, что он упорно ходил пешком, вопреки поставленному много лет назад страшному диагнозу врачей, бессрочной инвалидности третьей группы, и тому, что одна нога у него была короче другой на четыре сантиметра.
В разные годы я несколько раз спрашивал Сергея, зачем он совершает такие длинные и внешне «бессмысленные» путешествия. Каждый раз он отвечал на него по-разному…
Наверное, это был самый сложный для него вопрос, на который одним предложением не ответить. Для этого надо рассказывать обо всей жизни человека, включающей в себя и многогранное творчество, и семью, и маленькую дочь, и сложные отношения с социумом, и вопросы физического здоровья, и еще многие-многие факторы.
В 2011 году, после похода во Владивосток, он ответил мне так: «Есть программа, заложенная внутри человека. Программа на путешествие родилась внутри меня, и я ничего не могу с ней поделать. Незакрытая программа превращается в дьявола, разъедающего создание и душу. Единственный способ закрыть программу – реализовать её. Поэтому я три раза пытался пойти в Магадан. И буду пытаться до тех пор, пока эта программа во мне не закроется. То есть, пока не дойду».
Через четыре года, после похода по маршруту Нерюнгри – Алдан – Томмот – Нижний Бестях — Чурапча – Усть-Нера – Артык – Сусуман – Ягодное, ответ был немного иным.
«Своими походами я ничего никому не хочу доказать. Я решаю свои личные проблемы. Во-первых, вопрос своей личной занятости, во-вторых, проблему добычи средств к существованию… Во время походов я окреп физически, стал больше зарабатывать сбором ягод. Я на многие вещи стал смотреть иначе, мои взгляды очень изменились. Жизнь в городе, в любом социуме делает человека расхлябанным, безответственным. Там, где ты один, отвечаешь сам за себя и не имеешь права на ошибку, включаются другие силы. Для меня неважно, дошел я до Магадана или нет. Важен не результат походов, а тот факт, что у меня хватает силы воли встать, идти и заниматься этим. Происходит перепрограммирование человека, появляется внутренняя дисциплина, ответственность. Это происходит всегда, когда ты знаешь: никто, кроме тебя, этого не сделает. Поэтому я встаю и иду».
Ни одно из своих путешествий, даже незаконченные, Кудияров не считал неудачными. «Я бы не говорил о результатах тех походов как о «неудачах». Нет. Путешествие должно быть походом за добычей, но ведь добыча бывает разной. Информация, впечатления, знания, опыт – это тоже добыча, и не самая плохая. За такой добычей я и шел. И возвращался с ней. Она сейчас здесь, со мной. К тому же всё ведь получается постепенно. Когда я вышел из Нерюнгри на юг, решение дойти до Владивостока, до океана тоже родилось не сразу. Была программа-минимум: дойти до Тынды — 196 километров. И программа-максимум – дойти до Владивостока, 2 300 километров. Путешествие должно было закончиться где-то между этими точками или на краях. Шансы были 50 на 50. Я дошел до конца. Это тоже удача. Но это просто факт», — говорил Сергей Кудияров.
Что касается его художественных работ, отношение к ним у Сергея Кудиярова тоже было очень сложным. «Сегодня уничтожил ещё одну часть своих произведений, тем самым продолжив практику избавления от ненужной ноши. Это не акт отчаяния и не акт «самовыражовывания», это решения моих проблем и нежелание участвовать в порношоу по имени «Великая дохлятина», когда плоды творчества по большей части становятся востребованными лишь после смерти Художников всех жанров. Проблема не во мне, не в искусстве, не в том, что проживаю в России. Чем бы ни занимался и где бы ни проживал и в какую эпоху, я бы решал всего лишь две задачи – личной занятости и добычи средств к существованию. Как говаривали в древности – хлеба и зрелищ. Проблема в том, что при рабовладельческом строе (когда большая часть населения пашет на так называемую элиту, как бы она не называлась – рабовладельцы, феодалы, помещики, капиталисты, коммунисты или новоявленная российская элита) практически невозможно существовать согласно своему мировоззрению. Нужно прибиваться или к стаду, или к стае, или самому становиться рабовладельцем. Я не желаю ни первого, ни второго, ни третьего. И потому все мои потуги решить задачу добычи средств к существованию и задачу личной занятости на данный момент — тщетны. И толкают меня на жёсткие решения. Мне приходится уничтожать свои произведения, путешествовать в крайне экстремальных условиях и добывать дополнительные средства сбором ягоды и грибов (единственное занятие, приносящее мне реальный дополнительный доход). Это мой Выбор и моя Ноша, а не сопли на публику, и от них я не желаю отказываться», — писал Сергей Кудияров.
Да, он уничтожал свои произведения. Тем не менее, рукописи не горят, а картины не тонут. В разные годы персональные выставки Сергея Кудиярова как художника-графика по дереву и кости проходили и в Якутске (дважды), и в Нерюнгри — в Музее истории освоения южной Якутии им .И.И.Пьянкова, в Центре культуры и духовности им. А.С.Пушкина, в Нерюнгринской городской библиотеке.
Самой крупной на моей памяти была выставка в музее «Вольный поневоле» в апреле 2017 года. Там было представлено более 200 экспонатов. Для работ из дерева художник использовал самые обычные материалы: бук, дуб, липа, ель, береза, сосна. Было много тонко выполненных изделий из кости, даже мамонта, из рогов оленя. А еще книги стихов, информация о совершенных пешеходных путешествиях.
Сергей нередко читал свои стихи со сцены литературно-музыкальной гостиной «Встреча», хотя делал это реже, чем мог бы. Он хорошо знал всех нерюнгринских поэтов — и живых, и ушедших. На вечере памяти ушедших поэтов в Нерюнгринской городской библиотеке Сергей Кудияров сказал о безвременно, в 30 лет, ушедшем поэте Александре Акулине: «Я хорошо его знал. Он ушел из жизни счастливым, потому что считал, что занимается нужным и важным делом. Он верил в то, что делает».
То же самое теперь можно сказать о Сергее Кудиярове…
На своей странице ВК Сергей поместил стихотворение своего любимого поэта – Хуана Рамона Хименеса»
«…И я уйду. А птица будет петь,
Как пела,
И будет сад, и дерево в саду,
И мой колодец белый.
На склоне дня,
Прозрачен и спокоен,
Замрет закат, и вспомнят про меня
Колокола окрестных колоколен.
С годами будет улица иной;
Кого любил я, тех уже не станет,
И в сад мой за белёною стеной,
Тоскуя, только тень моя заглянет.
И я уйду; один — без никого,
Без вечеров, без утренней капели
И белого колодца моего…
А птицы будут петь и петь, как пели».
Теперь ясно, что для Сергея Кудиярова это было стихотворение о нём самом.
Светлая Память!